Недавно на глаза попались фотографии из моего футбольного прошлого: сборная СССР, «Нефтчи», «Арарат» и, конечно, «Спартак». Я пришел в команду, которую тренировал тогда Константин Иванович Бесков в начале сезона 1979 года. Того самого, который стал золотым для спартаковцев. Сегодня «Спартак» также претендует на первое место по итогам чемпионата. Но, как он сложится в итоге, мы не знаем, впереди у команды еще немало очень трудных матчей. А потому просто хочу пожелать ей успехов. И заодно вспомнить что-то из событий почти сорокалетней давности. Для меня же многое из того, что случилось в тот знаменательный год, было словно вчера.

- Итак, я пришел в «Спартак» в начале сезона. И свой первый матч провел в апреле против «Зари» из Ворошиловграда. Это был уже третий тур чемпионата. До того спартаковцы победили «Нефтчи», но уступили «Шахтеру». Сразу стало ясным, что сезон обещает быть очень непростым. После возвращения из первой лиги, а потом занятого пятого места в высшей лиге, «Спартак» вместе со своим очень честолюбивым главным тренером хотел добиться большего. Того же хотели и болельщики, которых у команды как всегда было много.

Я мог сыграть в основе и раньше, потому что в предыдущем туре провел игру в составе дублеров против «Шахтера» и сложилось такое ощущение, что Константин Иванович Бесков после того матча хотел меня поставить в главную команду уже на следующий день. Но этого не случилось, «Спартак» же уступил донецким футболистам на выезде, а мой дебют был отложен до поединка в Ворошиловграде. Помнится, со мной в паре играл парень из Орехово-Зуева по фамилии Борисенков. Значительно моложе меня. Такой тягучий футболист, хорошо бил пенальти, но остальным ничем не запомнился. В итоге он провел за команду очень мало матчей. Был, конечно, не для высшей лиги. Сашей его звали. Так вот перед матчем Константин Иванович ему сказал: если будет пенальти, то будешь пробивать. А Борисенков почему-то выглядел очень нервным в этот день, все время что-то дергался, вел себя как-то неуверенно. И я ему, помню, сказал: слушай, ты успокойся, если назначат пенальти, я пробью. И он как-то после этого действительно успокоился. Кстати, в паре с Борисенковым накануне против «Шахтера» играл Витя Самохин и спартаковцы уступили 0:2. После чего Бесков решил на следующий матч поставить меня. Константин Иванович любил делать разные изменения в составе. То играл Сорокин в центральной зоне, то Хидиятуллин, то Самохин. А потом вышел и я.

Матч с «Зарей» мы начали неудачно. В начале игры быстро пропустили, как-то многие разволновались. Ну, тут я подошел к Дасаеву, погладил его по голове и так тихо по-дружески сказал: не волнуйся, все будет нормально. Наверное, мои слова кому-то покажутся излишне самоуверенными, но дело в том, что до прихода в «Спартак», у меня уже был приличный опыт выступления за «Нефтчи» и «Арарат». Все-таки две сотни матчей – это не шутка. Поэтому и старался как-то помочь ребятам справиться с волнением. Ярцев тогда быстро ответный мяч забил, затем во втором тайме мы провели еще один и победили 2:1. А Дасаев, кстати, еще и пенальти взял, когда ему бил Саша Журавлев. Он в «Заре» долго был капитаном команды. Затем мы поехали в город Стаханов, где принимали «Пахтакор». Начало апреля, в Москве с полями проблема и «Спартак», как хозяин поля, был вынужден играть в Донбассе. Сыграли вничью-1:1, потом была такая же ничья с «Черноморцем», но уже в Москве, а вот в следующем туре мы проиграли «Арарату» 0:2.

Бесков очень расстроился после этого поражения, занервничал, стал говорить: всё, я покидаю команду, не буду больше с вами работать... У него бывало такое. Ругал часто, у меня вообще складывалось впечатление, что «Спартак» по Константину Ивановичу всегда играл не совсем так, как надо было. Может это, кстати, и помогало, потому что держало команду в постоянном напряжении.

А потом было 2 мая и знаменитый памятный поединок против киевского «Динамо» в Черкизово, где мы победили 1:0, а я забил пенальти. Первый тайм подходил к концу и тут судья показывает на одиннадцатиметровую отметку. Напряжение и ответственность были колоссальные. Посмотрел на ребят, в их глаза… Вижу, что многие просто растерялись. Тогда я взял мяч, поставил его на точку и пробил. Потом в матчах, когда мы вели с преимуществом в счете к мячу подходили и другие, а вот в этой ситуации брать на себя ответственность никто не захотел. Что и понятно, играли-то мы против киевского «Динамо»!

Опять-таки. С моей стороны это не было какой-то самоуверенностью. Я и в Баку бил пенальти, и в «Арарате». А в таких поединках… В «Спартаке» были нормальные, хорошие ребята, со стремлением играть и выигрывать. Только вот опыта еще не хватало. Особенно игрокам обороны. У них частенько вообще просматривался авантюрный футбол. Меня, кстати, после того пробитого пенальти спрашивали: а, что мне сказал на это сам Бесков? Ведь он не давал команду на то, чтобы пенальти в случае чего бил я. Но, Константин Иванович никаких замечаний мне не сделал. Да и что он мог сказать, если я забил? Мало того, выиграли у команды Лобановского. Соперника очень принципиального для нас на долгие годы.

Несмотря на то, что команда не была в лидерах на ту пору, играли мы, я бы сказал, очень весело. С желанием. Игроки уже хорошо знали друг друга. Вместе выходили из первой лиги, потом неплохо провели первый сезон после возвращения, заняв пятое место. Да я так скажу: у Бескова в принципе игра всегда выглядела стройной. Он мог менять футболистов, брать новых, переставлять игроков с одной позиции на другую... Помню, что накануне чемпионского сезона ушли такие футболисты, как Валерий Гладилин, Александр Прохоров, Вадим Павленко. Чуть позже, потеряв постоянное место в основном составе, с командой распрощался Михаил Булгаков. А годом ранее, едва только начался первый после возвращения сезон в высшей лиге, покинул команду Евгений Ловчев…

Но Бесков продолжал свое дело, продолжал строить чемпионскую команду. У Константина Ивановича вкус к игре был очень хороший. И, что самое главное, он умел футболистов правильно поставить на определенные позиции. Да, характер у него был непростой, кто-то частенько не понимал его задумок, потому что Бесков мог на какой-то позиции передернуть одного, другого. Или же перепробовать какого-то футболиста то на одном, то на другом месте. Но при этом он не отходил от концепции веселой спартаковской игры с акцентом на атаку, на зрелищность, с большим количеством комбинаций. Из найденного и хорошо проверенного Бесков ничего не забывал и не терял. Над всем этим команда работала практически каждый день. В тренировочных упражнениях не было никаких послаблений! Положим, играем мы в той же Тарасовке согласно установке Бескова поперек поля. А я вдруг взял и пошел в атаку. Нет, это все сразу пресекалось. Бесков не допускал таких вещей, потому что я должен был оставаться в тот момент на своей позиции, дабы закреплять какие-то навыки. Что-то эпизодически может и проскальзывало, но основную задачу ты должен был знать и выполнять строго и четко.

…Помнится, играли мы какой-то двухсторонний тренировочный матч с тульской командой, на который пришел посмотреть такой известный специалист, как Николай Яковлевич Глебов. И я по ходу игры повел себя где-то излишне вольно, видимо. Мне сам Глебов потом и говорит: что ты так себя ведешь? В двухсторонке ты должен играть точно так же, как в официальном матче. И это правильно, потому что даже в таких поединках твои навыки только закрепляются. А к словам Глебова не мог не прислушаться и по другой причине. Дело в том, что в «Спартак» я практически попал через Глебова. У меня с ним были очень хорошие отношения.

В 1969 году мы играли на юношеском чемпионате Европы в ГДР. Я был капитаном той команды, а Николай Яковлевич руководителем нашей делегации. И мы там познакомились. А когда в 1972 году в первый раз переходил в «Арарат», он там был главным тренером. Правда, наша совместная работа длилась недолго, пришлось вернуться назад в Баку. В 1978 году поступило предложение из «Торпедо», но там у меня не сложилось. Меня приглашал Валентин Козьмич Иванов, а когда я прибыл туда, главный тренер уже сменился. Им оказался Владимир Максимович Сальков. Выходило так, что он меня в команду не звал, желания оставлять меня у него не было, разрешил только тренироваться, в состав я не попадал. Надо было что-то делать, и тогда я позвонил Глебову. Все объяснил ему. Глебов перезвонил Бескову.

А Константин Иванович знал меня. Еще 1975-м он приглашал в олимпийскую команду. В какой-то момент Бесков работал с этой сборной, а потом ее передали Лобановскому. Глебов дал мне телефон Бескова, я позвонил. Бесков пригласил меня, я приехал в манеж в Сокольниках, сыграл в дубле против основы. Вроде бы понравился, потому что Бесков сказал, чтобы я приносил бумагу из «Торпедо», что меня там отпускают. А пикантность ситуации заключалась в том, что тогдашний тренер автозаводцев Сальков с одной стороны давал мне полную свободу в выборе команды, но при этом предупредил: переходи куда угодно, только не в московский клуб. Ни в один из них мы тебя не отпустим. И тогда я сказал Салькову, что решил уехать, только пока не решил: в «Арарат» или «Нефтчи». Буду думать. И меня отпустили. А я пришел в «Спартак». Там все рассказал, что к чему. Никто не осудил, наоборот мой поступок даже назвали мудрым.

А, что касается требований Бескова?.. Наверное, это и правильно. Все те требования, которые он предъявлял к футболистам на тренировке, потом давали свой положительный результат в игре. Да, мы какое-то время шли в середине таблицы, кто-то даже скептически говорил, что нам и в этом сезоне не видать не только золота, но и медалей, однако серьезные положительные изменения внутри чувствовались. «Спартак», к примеру, стал меньше пропускать. Как правило, один мяч, не более. Хвалить себя не хотел бы, но помнится, я сломался на пару игр и мне потом ребята сами рассказывали: от Бескова нам после игры досталось. Почему спрашиваю? А потому что, мол, нет Мирзояна, и вы все в разные стороны разбежались. А я действительно старался направлять, дисциплинировать игроков. Эти качества проявлял и в Баку, и в Ереване. В жизни мало говорю, а вот на поле охотно руководил.

По правде говоря, я не видел игру спартаковцев в первой лиге, поскольку сам тогда выступал в высшей. Но прекрасно понимал, что выйдя из первой лиги с таким молодым и, по сути, новым составом очень непросто было уже в следующем сезоне занять пятое место. А, оказавшись в команде в тот чемпионский год, я понял, что у спартаковцев появилось желание и постоянное стремление быть среди лидеров. И ведь не скажу, что по составу спартаковцы как-то превосходили других признанных фаворитов. Тогда в чемпионате СССР выступали очень сильные клубы. Однако целостность игры футболистов «Спартака», их какая-то футбольная веселость на поле, желание получать удовольствие от каждого матча, микроклимат внутри команды, который во многом создался сам по себе – это все приносило свои плоды. Было приятно приходить на тренировки, общаться друг с другом. Возможно, все это и сказалось.

Да, были какие-то компании: Дасаев, Ярцев, Гаврилов… Могли в картишки играть, какие-то шуточки отпускать. Я в карты не играл. Вроде бы всегда со всеми, но в то же время – сам по себе. Нет, не одиночка. Хотя и как-то тесно с этими компаниями вне игры не общался. И этому есть свое объяснение. Оно идет не только от моего характера. Дело в том, что тот коллектив, в который я пришел, какие-то более близкие отношения одних футболистов с другими сложились еще в первой лиге. Все были молодые, что-то доказывали и себе, и другим. Все вместе жили в Тарасовке. Получили квартиры – тоже оказалось рядом. Все это сплачивает. Отсюда все и шло.

Мне в свое время тоже выделили комнатку под крышей манежа. Тренировался, но еще не был заявлен. И в какой-то момент, руководство клуба, видимо, созрело для того, чтобы оформить со мной отношения официально. Бесков пригласил меня в тренерскую комнату, окно которой выходило на поле манежа. Сели и Константин Иванович спрашивает: ну, рассказывай, что тебе надо? Я ему от всего сердца откровенно говорю: хочу стать чемпионом. Только гораздо позднее понял, что Бесков имел ввиду какие-то жизненные условия, материальные блага. А я действительно хотел стать чемпионом, потому что хотел доказать не только себе, но и тем клубам, в которых выступал прежде, что я хороший футболист. Думаю, что такие же амбиции были и у других футболистов в ту пору.

Мы играли от матча к матчу. Не было такого, допустим, что сегодня у нас поединок с «Пахтакором», через четыре дня с киевским «Динамо» и мы на самом деле держим в голове именно этот матч. Нет, конечно. Сыграли один матч, разобрали его, смотрим, с кем дальше играть. «Динамо» Тбилиси? Так, кто там в нападении? Кипиани, Гуцаев, Шенгелия… Как против них играть? Идет анализ, подготовка, потом сам поединок. Всё разобрали, проанализировали ошибки, смотрим, с кем в следующем туре встречаться. «Шахтер»? Ага, там впереди Старухин. Как против него играть? И так, отдельно подходили к каждому матчу.

Мне было интересно в «Спартаке». Я играл вместе с ребятами, которые жили одной идеей – стать чемпионами, работал с тренером, который не просто вынашивал какие-то идеи, но потом и воплощал их в жизнь на поле. Он придумывал модель игры, строил команду. Да, у каждого в команде свой характер, у каждого свое понимание игры, свой менталитет, мировоззрение. Я был постарше, пришел из южных клубов и все-таки, хочешь-не хочешь, но у меня присутствовало несколько иное восприятие жизни. С другой стороны, мы не знали такого: поиграли и разбежались. Закончили с большим футболом - и больше никто не хочет видеть друг друга. Совсем наоборот! Прошло столько лет, но мы постоянно общаемся. А, как иначе? Мы же делали одно дело!

Я уже говорил о том, что кто-то был ближе с кем-то, поскольку водили знакомства еще с той поры, когда «Спартак» только собирался под знаменами новой команды. В домашних матчах я, возможно, очень близко после игр и не общался с партнерами. Нас отпустили после матча, мы разъехались. Кто-то мог собраться вдвоем-втроем, где-то посидеть, кого-то просто ждали дома. А вот на выезде – ты всегда в команде. Так же, как и на сборах. И, если кто-то играл в карты или шахматы, я мог просто присутствовать рядом. Мне неинтересно было сидеть за картами или играть в бильярд. Но это не значит, что я в тот момент просто уходил куда-то, прятался от остальных и сидел в одиночестве. Нет, я находился рядом, комментировал, бросал реплики, какие-то шутки, хохмили все вместе. Хотя и я порой подсаживался переброситься в карты, однако кто-то это делал с азартом, а я – вполне спокойно. Бывало разное... Помнится в Ворошиловграде мы пошли в баню. И в какой-то момент Гаврилову стало плохо. Все растерялись, а я как самый старший и опытный в житейских делах стал приводить его в чувства. Все обошлось…

Мы шли по ходу чемпионата матч за матчем. У нас все более отчетливо проявлялись черты новой чемпионской команды. В компанию к Юрию Гаврилову и Сергею Шавло в линии полузащиты в какой-то момент добавился будущий любимец публики - Федор Черенков. На вид был щупленьким, на трибунах шутили, что его ветром могло сдуть, но вскоре он стал раскрывать свое умение видеть поле, начал показывать неординарную технику, хорошо освоился с новыми партнерами. Помнится, говорили, что Бесков не сразу поверил в Черенкова, считал, что тот порой излишне мягок на поле в единоборствах, но постепенно все встало на свои места. Черенков стал одним из лидеров команды. Потом пришел Эдгар Гесс, который очень помог на финишном отрезке.

Партнеры бывали разные. Одинаковых в футболе вы не найдете. Кто-то умнее, кто-то быстрее, третий более цепкий в сравнении с остальными. Борисенков, Самохин, Сорокин, Хидиятуллин – эти игроки, которые находились на поле рядом со мной, все имели свои специфические футбольные черты. Ну, я оставался самим собой: не мог быть на поле и не руководить. Не мог играть в молчанку. Это пошло еще от бакинского периода жизни. Был такой известный футболист – Брухтий, который учил: подсказывай, говори, куда надо двигаться. Показывай: вперед, влево, вправо, ты возьми этого, а того передай другому... Уже в 17-18 лет я освоил эти навыки. Пришел в «Арарат» и там сразу стал наводить порядок. В то время существовало такое понятие: последний защитник. Кто это такой? Это в том числе игрок, который расставляет футболистов так, чтобы ему было удобно самому всех подстраховать и все сделать так, как надо.

Мне было комфортно с партнерами, хотя приходилось учитывать особенности поведения каждого. Тот же Хидиятуллин любил бросать зону, подключаться вперед. Порой это выглядело авантюрно и эту авантюру приходилось закрывать за счет других игроков. Но с другой стороны нельзя было не учитывать, что при подключении к атакующим действиям Хидиятуллин оказывался полезен впереди. Я тоже иногда пытался ходить в атаку. Такого же броского эффекта, как Хидиятуллин, возможно, не достигал, но все делал осознанно, не спонтанно, с пользой дела. И еще одна тонкость: когда я шел вперед, Хидя тоже бежал вслед за мной, что нельзя было делать категорически. Поэтому я и тормозил себя, понимая, что увлекаясь атакой, мы оголяем свои зоны. Между прочим, система игры с тремя центральными защитниками была нам достаточно известна и понятна в то время. Когда кто-то из крайних защитников, тот же Романцев подключался вперед, центральный защитник уходил на его фланг. Мы старались полностью контролировать ситуацию. В момент, когда кто-то уходил вперед, я наводил порядок сзади, расставляя защитников так, чтобы в случае срыва атаки нас не могли бы застигнуть врасплох. Константин Иванович на этот счет не давал мне никаких указаний. Он больше внимания уделял организации атакующих действий. В этом Бесков был очень силен.

Сейчас трудно все припомнить, но мне кажется, что туров за шесть-семь, а может и чуть попозже, мы уже понемногу стали понимать, что можем цепляться за первое место. Но опять-таки говорю: есть разные люди. Кто-то начинает просчитывать наперед, сколько очков надо набрать, чтобы оказаться впереди по итогам сезона, я же это никогда в голове не держал. Главными для меня всегда были победа сначала в ближайшем, а потом и в следующем матче.

Мне очень приятно, что золотой гол для «Спартака» в том чемпионате забил именно я. Вот это прекрасно помню. Кстати, после того, как где-то в августе мы уступили «Торпедо», весь второй круг прошли без поражений. Восемь мячей забили «Локомотиву», пять – цска. Обыграли в принципиальном поединке киевское «Динамо» - 2:0. А золотой гол я забил с пенальти в последней встрече – в Ростове. В этом матче Дасаев получил травму, его заменил Леха Прудников. Мы вели в счете 2:0, потом Андреев забил нам один мяч, а в середине второго тайма я точно пробил пенальти. Андреев опять позже забил нам, но на табло остался победный счет 3:2.

Почему-то этот мой гол вспоминают куда реже, чем тот пенальти, который я исполнял в финале Кубка СССР против тех же ростовчан. Ирония судьбы. Ну, что делать, так бывает… В кубковой встрече я просто изменил самому себе. Обычно при разбеге всегда смотрел, в какую сторону будет двигаться вратарь. А потом бил ему в противоход. В финале Кубка сначала подумал качнуть вратаря, а потом передумал и решил пробить на точность, чтобы он не достал. Впритирку со штангой. Видел, что в тот же угол прыгает и вратарь... Чуть-чуть не рассчитал. И, что обидно, вижу, как после штанги мяч опять летит на меня, а я его добивать по правилам уже не могу…А ударил бы, как в 1979-м, в противоположный угол и все было бы в порядке. Хотя мне все равно было, в какой угол бить. Неудобств при этом никаких не испытывал.

Но в 1979-м мы стали чемпионами! Было какое-то странное ощущение, что все, наконец, позади, что уже не надо никому ничего доказывать. Сезон завершился, «Спартак» сделал все, что мог. Все были довольны, радовались, а наше руководство даже выглядело каким-то растерянным что ли... Ну, а чуть позже в Ростове мы командой погуляли очень весело и хорошо. Заслужили…

http://www.bobsoccer.ru/user/33723/blog/?item=375063