Почему трибуны не любят геев, сколько матерятся девушки и как проносят файеры – в новом анонимном интервью на Eurosport.ru.

Начало 
Еще когда мелкой была, смотрела «Спартак» по телевизору. Моими кумирами были Андрей Тихонов и Егор Титов – с них все и началось. На стадион я пришла в 18 лет: просто пошла на футбол с друзьями. Это был матч с цска. «Спартак» проиграл, но мне очень понравилась атмосфера. Я такого раньше не видела. Поняла, что это круто, и осталась. Это был 2007 год. Почти сразу захотелось помогать, участвовать в перфомансах. Тогда уже была «Фратрия» – самая большая организация фанатов «Спартака». Вокруг нее создавались инициативные группы болельщиков, которые и делали перфоманс – в матче могло быть несколько разных картинок. Лично ни с кем из футболистов незнакома, ни с кем не тусим. У меня нет такого фанатизма – типа прилипнуть к футболисту и с ним фоткаться. Именно на футболе я нашла весь свой костяк подруг. У меня было несколько школьных подруг – они тоже рано или поздно приобщались к футболу: некоторые, правда, в другие клубы отправлялись. 

Перфомансы 
Я занимаюсь всем – начиная от шитья многокилометровых баннеров и заканчивая краской. Как шьются баннеры? Закупается ткань рулонами, сшивается – и потом рисуется большая картина. Стоит это все сотни тысяч рублей. Подсчитать, наверное, можно, но точной информации нет. Все инициативные группы – это семьи, все друг за друга. Хотя бывали случаи, когда в инициативную группу приходили какие-нибудь кони, вливались в коллектив, а потом в один прекрасный момент накрывали наш перфоманс.

Сжечь перфоманс – это очень круто. Был случай, когда кони нашли нашу площадку: выбежали откуда-то и с файерами пробежались по баннеру. Наш художник помчался за ними раздавать пинки. Это были какие-то дети – 20-25 лет. Баннер потушили, вызвали всех, кто мог приехать, и зашивали его глубокой ночью под светом фар. Так что на следующий день мы развернули его на матче.

Мести с нашей стороны не было. Перф за перф – такого не получается; лучше потом развернуть какой-нибудь обидный баннер. У нас была растяжка «Смерть врагам» в Питере, мы шли в масках – это было очень круто. Потом ребят забрали в полицию на 6 часов.

«Спартак» перфоманс не оплачивает. Я слышала, что такое есть в Питере. Фан-клуб идет навстречу, но не клуб: помочь, сказать – если нужны какие-то деньги, мы можем помочь. Сам клуб никогда ничем не помогал: никакие перелеты или поезда не оплачивал. А, однажды оплачивал автобус – когда домашний матч с «Тереком» играли в Екатеринбурге. Хотя скорее всего, это была инициатива фан-клуба. Клуб в этом плане от нас далек.

Мат 
Девушки болеют так же, как и парни: кричим, орем, прыгаем. Материмся, когда есть необходимость. Это самые честные эмоции: ты ждешь от своей команды чего-то крутого, а она не дает ничего крутого. Самые грубые слова, которые я позволяла себе на трибунах… Я больше не смогу их произнести. Никогда в жизни. Мне всегда стыдно потом. Вот такая у нас команда. Без мата на трибунах никуда, поэтому я к нему просто отношусь: никуда от него не деться и запретить его невозможно, он никогда не уйдет. Слух не режет – я понимаю, где нахожусь. Но и не скажу, что чувствую себя комфортно, если рядом кто-то постоянно орет. Иногда приходят какие-то пьяные парни и начинают не останавливаясь материться – это не круто. А если вся трибуна – ну, никуда не деться. Но девочки поддерживают далеко не все матерные заряды.

Да, я пела «Банану-маму» про Широкова. И я спокойно отнеслась к его переходу в «Спартак»: пришел и пришел. Жалко, что заряд пропал. После его перехода в «Краснодар» петь это уже не буду. Меня несколько раз удивляло, насколько грубо вокруг меня некоторые девушки выражаются. Есть такие, которые весь матч не останавливаются, типа слэмятся, драться лезут – этого я понять не могу. Все равно ты девушка. Понятно, что ты пришла на футбол и должна быть готова к подобным моментам – но когда ты сама летишь в толпу оголтелых мужчин. Это страшно смотрится со стороны. Часто люди жалуются на то, что не могут взять детей на стадион, потому что там один мат. Но они же водят детей в сад, где они и начинают ругаться матом. Я иногда прихожу на стадион с племянником, ему 10 лет. Ему вроде как еще нельзя матом ругаться, но он уже все понимает. Не услышит на стадионе – услышит где-то еще. Мы живем в такой стране, где матом говорят везде.[/ltr]

Знакомства с футболистами 
Есть девушки, которые приходят на футбол знакомиться с футболистами. В моем окружении такого, слава богу, нет. Естественно, я видела, как они выжидают автобус. Я с такими девушками не общалась. Адекватные приходят на стадион из-за футбола. Есть те, которые приходят просто за парнями, потому что это модно. На трибуне их сразу видно: это еще молоденькие девушки, им все это ново, интересно. Я сама пришла на стадион такой же молоденькой, но меня зацепил футбол. Тогда девчонок было очень мало на трибунах.

Правила 
Чтобы понять главные правила, мне потребовалось немного времени. Бывает, над девочками смеются, потому что они не понимают ничего. Лично я сейчас в футболе мало что понимаю. Меня это не смущает. Правило пассивного офсайда еще не освоила, просто офсайда – да. Мне этого хватает. Если что-то не пойму или не увижу, друзья всегда рядом – толкаю кого-нибудь в бок, и мне рассказывают. И не смотрят на меня типа: «Зачем ты сюда пришла, ты же ничего не понимаешь».

Выезды 
Первый выезд был в Петербург. Это 2007 год, наверное. Было нереально круто – поехать куда-то с друзьями, приезжаешь, а тебя все в городе ненавидят. Страха не было. Друзья всегда рядом, ничего не боишься. Ну и соблюдаешь меры безопасности: не надеваешь шарф, не пьешь, не орешь, что «Спартак» чемпион

У меня 43 или 44 выезда. Стоят они по-разному – от 5 до 50 тысяч рублей на человека. Зависит от города, количества дней. В Комсомольск-на-Амуре играл «Спартак»: перелет до Хабаровска туда-обратно стоил 34 тысячи, а в Лондон летает Easy Jet за 3 тысячи. В Питер можно и на машине доехать, и обойдется это как раз в 5-10 тысяч. Самые дорогие выезды – в Европу. Мы всегда ездили сложными маршрутами – не только туда-обратно. Заезжаешь в другие города, просто путешествуешь. Иногда отказывалась от выезда, потому что не было желания или были другие дела – семья, например. Денег всегда на это хватало. Я в 2007-2008 годах зарабатывала в разы меньше и смогла съездить на все выездные матчи – как это получилось, не понимаю.

Файеры 
Сейчас я уже не жгу. Раньше было здорово и интересно, сейчас мне это уже не надо. Как их проносят? Если ты по жизни умеешь договариваться, то договоришься и на футболе и пронесешь файер. Бывали случаи, когда проносили пиротехнику просто в пакете: люди проходили через все кордоны, а полиция просто не заглядывала в пакет. Вот такая невнимательная полиция. Это, конечно, единичный случай – должно очень и очень повести. Раньше, например, раздавали файера: кто куда мог спрятать, туда и прятал. Но не в трусы. Что говорят про девочек из «Зенита» – этого не было сто процентов. Нужно было с чего-то начать истерию, полиция просто оправдывала собственный провал. Они в принципе не могут работать эффективно: нереально досмотреть столько людей за 15-20 минут. Основной поток идет все-таки к началу матча. Зачем приходить заранее и сидеть там? Я никогда не платила за пронос файеров и сколько это стоит – не знаю. Проносила легко – в руке. Это элементарно. Он же небольшой, обрезанный. У тебя смотрят сумку, а ты его держишь в руке – прямо у них перед носом. Не надо ничего придумывать, никуда пихать. Ценников никогда не было. Сейчас всегда можно познакомиться со стюардами, раньше на матчах стояли солдаты-срочники. К ним мамы приезжали, чтобы сыновей увидеть. Конкретной цены не было: могли за пачку сигарет пропустить, могли за тысячу рублей.

С клубом никакого договора по поводу файеров не было. Договор был у «Зенита»: заранее на трибуне оставляли пиротехнику в мешке. Почему у них это возможно? У большого клуба есть костяк из 2-3 тысяч – эти люди постоянно ходят на матчи, остальные – новые люди. У болельщиков «Зенита» есть Вираж: чтобы получить абонемент на Вираж, надо пройти два собеседования в клубе. У нас тоже такое было, еще в «Лужниках», и это было очень хорошо. Никого лишнего на трибунах не было. 

Самый крутой перфоманс 
Это было в «Лужниках» на матче «Спартак» – «Барселона». Мы сделали самый массовый перфоманс в России: на трибуне С были выложены кусочки ткани, которые образовывали двух гладиаторов, на других трибунах – «Спартак Москва» и «Только победа». Это было очень круто. Мы его делали недели полторы, нон-стоп: не спали и не отдыхали, кто-то отпрашивался с работы, кто-то брал больничный.

Ярославль 
Это не первая свастика в Ярославле, кстати. Очень жалею, что меня не было на том матче, потому что там было очень здорово, видимо. Там всегда круто, потому что нет запрета на пиротехнику: сколько взял – столько и пронес мимо полиции. Им по фигу, они не реагируют на это никак. Так происходит потому, что там постоянно были столкновения с ОМОНом. В середине нулевых мы играли два матча подряд в Ярославле – чемпионат и Кубок. На одном была жесткая драка – даже ограждения летали. И люди поняли, что нет смысла бороться: ОМОН отошел к беговым дорожкам, «Фратрия» сделала майки Security и взяла на себя функции полиции. Ребята сами держали весь сектор, потому что если заходит полиция на сектор – это стопроцентная драка.

В провинции всегда сложнее взаимодействовать с местными болельщиками. Ближе к столице люди уже переболели алкотрэшзависимостью от похода на футбол. В основном, люди напиваются на выездах – гуляй, рванина. На стадионе может вспыхнуть драка между собой: просто потому, что кто-то на кого-то косо посмотрел. В Москве по-другому: стараемся подтянуть и перфомансы, и пение. Тут уже за здоровый образ жизни. Я перед матчами не пью – я или сплю, или работаю. После – можно выпить пива, но лайтово.

Быстров 
Быстров ушел некрасиво и вся его история некрасивая. «Зенит» тоже не был рад его видеть. Есть такая история: Володе позвонили лидеры Виража и сказали, что не отстанут от него, будут его ******* [бить] – если не устраивает, пусть платит 20 тысяч. Евро. Быстров согласился, приехал с двумя парнями на встречу – на всякий случай. Деньги пошли в общак Виража. Быстров не выходил к болельщикам «Спартака», не объяснял ничего. Футболисты не понимают: если они выйдут, объяснят позицию – их всегда поймут. А они молчат и хотят, чтобы их любили, – так не бывает. Любовь надо заслужить. Всех игроков любят за отношение к болельщикам. Если ты будешь подходить к трибунам, хлопать – вся трибуна будет пищать от восторга. Это так просто и так легко. Я не могу понять, почему футболисты разворачиваются к нам спиной и уходят, не похлопав за то, что мы смотрим на это.

Дзюбa 
Артем – не самый необходимый игрок. Совершенно все равно на то, что он воспитанник. Ушел – я только рада. Играть он не умеет, а если умеет, то почему-то не хочет. Павлюченко был такой же, как Дзюба. Та же позиция. Только он знал, что надо стоять у ворот, потому что бегать не умеет. А Дзюба пытается куда-то бежать, а бегать он не умеет. Ему нужно играть, как Павлюченко. 

Геи 
Плохое отношение к геям – это классическое русское сознание. Дело не в фанатах, дело в обычном человеке. У нас люди не толерантные, и им пытаются навязать эту толерантность. Она не нужна. В русском сознании никогда не будет такой толерастии. Я категорически отрицательно отношусь к геям. Если футболист «Спартака» признается, что он гей, трибуны его точно не поддержат. Среди фанатов никогда не будет геев. Это исключено. Если будут – им придется очень быстро уйти с трибун. У нас все парни крепкие, классные, за здоровый образ жизни, за продолжение рода, за русский дух. Это должно быть в каждом человеке. Я не понимаю, зачем говорить о геях, проводить парады, никто не лезет же к этим людям и не выясняет их ориентацию. Я же не хожу на митинги обычных людей.

Метро 
Я против раскачивания вагонов и запугивания людей в метро. Это страшно. Это такой дух 90-х, тогда это было классно и модно. Сейчас это аморально. Из этого же складывается отношение к болельщикам. Обычные жители едут в метро и считают, что болельщики – жуткие гопники, которые орут и крушат все вокруг, кидают мелочь на эскалаторе. В Москве это скоро искоренится. В периферии попозже.

Кaзань 
Это самая дикая дичь, с которой я сталкивалась в провинции. Это было страшно. Женщины в форме говорили: «Вы не попадете на стадион, пока не пройдете эту процедуру». Они говорили, что у них свои законы и что Конституция у них не работает. И это говорили женщины. В Москве такого нет, здесь с полицией реально работают – всегда можно добиться того, чтобы объяснили, в чем ты не прав. В провинции это нереально, там свои законы. Так же пытались раздевать девушек в Махачкале, в отдельных шатрах. Бывает, до тупого доходит, говорят: «Вы не пронесете помаду, потому что вы ее зажжете». Я говорю: «Давайте попробуем ее зажечь». Даже интересно стало. Или в Краснодаре нам сказали: «Вы не пройдете пока не сдадите ваш ключ от квартиры – он очень длинный».

Стадионы 
В Липецке плохой стадион, потому что очень грязный и страшный. Но это не худший стадион в России. У нас много плохих арен. В Нальчике страшный. Очень неудобный в Томске: для болельщиков выделен странный уголок – если вывешивать баннеры, поле вообще не видно, только ворота. 

«Спартак» не выигрывает 
Меня это очень смущает. Я люблю эту команду. Но даже себе не могу ответить – зачем и почему. Титулы могли бы это объяснить. А здесь – ни игры, ни кубков, ни побед, ни достижений. Не пойми что происходит, постоянно меняются тренеры, вечные разборки в клубе. Гордиться можно только историей. Но бросить «Спартак» я никогда не хотела. От этого невозможно отречься.

http://www.eurosport.ru