Да придёт Спаситель! 

«Мне в конце 1976 года было предложено место начальника команды Московского "Динамо", и я уже дал согласие. Лев Яшин, работавший на этом посту, перешёл на ответственную должность в Спорткомитет СССР. Вдруг меня вызвал председатель Общества "Динамо" Пётр Степанович Богданов (впоследствии заместитель министра внутренних дел СССР):
– Константин Иванович, министр получил официальное письмо из Московского горкома партии. Просят откомандировать вас в команду "Спартак" на должность старшего тренера.
Я стал отказываться. Объяснил свой отказ тем, что и желания работать вне "Динамо" не испытываю, и уже настроился на тесное сотрудничество со старшим тренером Динамовцев Александром Александровичем Севидовым, с которым у меня превосходные отношения…
– Ничего не могу поделать, – ответил Богданов. – Мнение министра: вам следует идти в "Спартак".
В те же дни пригласили меня в МГК КПСС, в отдел пропаганды, к Альберту Михайловичу Роганову. Он завёл речь о том же. Я ответил ему с предельной искренностью:
– Мне уже довелось поработать в командах других спортивных обществ. На себе ощутил, что к человеку из другого клуба, хотим мы этого или не хотим, относятся пристрастно, недоверчиво, даже с немалой долей антипатии. Малейшая неудача команды воспринимается чуть ли не как злой умысел чужака. И расстаются с ним, как правило, не по-доброму… Не хочу я в "Спартак", уже хлебнул этого "нектара" в "Торпедо", ЦСКА, "Локомотиве"…
Роганов настаивал. У нас с ним по этому поводу было две встречи. Я продолжал стоять на своем.
Андрей Петрович Старостин просветил меня: оказывается, в МГК КПСС было проведено совещание, посвященное проблемам команды "Спартак", так как в горком поступило много писем от трудящихся, членов партии, которые просили вмешаться, помочь любимому спортивному коллективу. На этом совещании присутствовали руководители московских профсоюзов, столичного спорткомитета. Андрей Старостин, приглашенный на совещание как начальник отдела спортивных игр Общества "Спартак", взял слово и сказал:
– Единственный, кто сейчас мог бы вернуть команду в Высшую Лигу, это Бесков. Но как оформить его переход из "Динамо"? Он ведь офицер.
На что В.В.Гришин, первый секретарь МГК КПСС, решительно ответил:
– Ну это наша забота.
Меня снова, уже в третий раз, вызвал на беседу Роганов. "Вы коммунист, – говорил он, – рассматривайте это направление в "Спартак" как партийное поручение".
Я попросился на приём к министру внутренних дел. И повторил Н.А.Щёлокову всё то, что объяснял Богданову и Роганову. Министр заявил:
– Есть официальное письмо за подписью члена Политбюро ЦК КПСС Гришина. Нужно отправляться в "Спартак". Мы вас туда откомандируем.
Стало ясно, что вопрос решён.»

/ Бесков Константин, "Моя жизнь в футболе"

Причти о Бескове

В номерах базы в Тарасовке футболисты жили по желанию – либо по одному, либо по двое. Гаврилов и Сергей Шавло селились вместе. Как-то Гаврилов в день игры пошел прогуляться по базе. Навстречу – Бесков.

– Чего ходишь? – спрашивает Константин Иванович.
– Прогуливаюсь, воздухом дышу…
– Что ты ходишь? – попёр буром Бесков в своей привычной манере. – Ноги устанут, день игры ведь. Иди отдыхать!
И Бесков идёт провожать Гаврилова до номера. Заходят в комнату, а там на кровати лежит Шавло.
– Чего лежишь? – спрашивает того тренер.
– Отдыхаю.
– Отдыхает он… Иди походи, ноги затекут!
Вот когда станешь, Серёжа, Гендиректором, тогда и будешь лежать, затекать!

Идёт разбор игры "Спартака" в одном из сезонов 80-х годов. Час, второй. Константин Иванович говорит и говорит. Вдруг встаёт Александр Бубнов:
– Константин Иванович, можно выйти?
– А что такое, Саш?
– Проветриться надо. Вы мне уже столько раз говорили, что я говно, что чувствую – плохо пахну.

К базе постоянно приезжали папы с детьми. Чаще всего папы были грузинами по национальности (более пробивные они, что ли?), вызывали на проходную тренера и просили посмотреть чадо.
– Канстантын Иваныч, дарагой, – говорили отцы с акцентом, – пасматри мальчика, как мяч липнет к ноге, глянь. Пусть пабэгает, мы с тобой потом в ресторане пасидим, пагаварим…
Надо сказать, что Никита Павлович Симонян в таких ситуациях всегда был дипломатом, порой давал мальчишке шанс. А Бесков был жёстким. Рубил правду, а потом, устав ругаться, поступал всегда одинаково.
– Константиныч, – подзывал он своего помощника Анатолия Исаева. – Пусть парень переодевается, потом ведёшь его на поле, пусть делает 10 рывков по 50 метров – без остановок!
И когда счастливый малец с папкой шли в раздевалку, добавлял уже одному Исаеву:
– А потом – к доктору, померить давление. И после этого чтобы их духу здесь не было!
Хитро? После рывков сердце у пацана уходило в пятки, и наученный доктор скорбно так говорил: "Какой футбол? Вашему мальчику с таким давлением лечиться надо!"

Бесков порой использовал весьма оригинальные способы для того, чтобы встряхнуть коллектив. Его жена, Валерия Николаевна, была актрисой и снималась в кино.
Как-то Константин Иванович решил разрядить обстановку в команде и говорит: "Сегодня – в кино. Там моя супруга снималась". Едем из Тарасовки в Москву смотреть фильм "По тонкому льду". Смотрим фильм, а Валерия Николаевна всё не появляется. Команда нервничает – где же она, жена Тренера? Это было, для сравнения, как болельщики ждут гола. И вот эпизод – Валерия Николаевна вбегает в купе поезда, а за ней незнакомый мужчина, нехороший человек. Эпизод весьма драматичный, поскольку мужчина, повторюсь, имел нехорошие намерения. Он был насильником…
И – всё, больше эпизодов с супругой тренера не было. Да и этот команда восприняла, при всём уважении к тренеру, с юмором – в зале стоял хохот. Для Константина Ивановича это было ударом. Зато команда встряхнулась.»

/ Ловчев Евгений