Прославленный в прошлом нападающий московского «Спартака» и сборной СССР, а ныне первый вице-президент РФС Никита Симонян в передаче «Линия жизни» ТК «Культура» рассказал об этапах карьеры игрока.

О родителях и родине
Мои родители с Западной Армении - из города Артвин, очень близко от Батуми. В период турецкого геноцида они бежали в Россию.
Однажды мой знакомый сказал мне: «Ты никогда не станешь президентом России, потому что родился за ее пределами». На что я ему ответил: «Ты ошибаешься! Родился я в России - в городе Армавир Краснодарского края 12 октября 1926 года. Чем примечателен этот день 12 октября? Именно в этот день несколько веков назад Колумб открыл Америку.

Мне было всего четыре года, когда мои родители переехали в Абхазию, в красивейший приморский город Сухуми.

Первые воспоминания о футболе
Наверное, когда я первый раз увидел футбольный мяч - в этот же момент началась моя футбольная лихорадка. Я неистово гонял мяч по двору. Естественно, не было когда кедов, кроссовок - бегал в ботинках. Их часто рвал и получал за это от отца-сапожника. Очень прилично - всей пятерней он прикладывался ко мне и говорил: «Брось эту хулиганскую игру». Мама, милейший человек, на это мне говорила: «Сынок, не злись! Ему нелегко деньги зарабатывать!» Мяч гоняли во дворах, гоняли в пустырях.
Нас, способных мальчишек, стали отслеживать и тренировать при «Динамо» Сухуми.
Осенью 1945 года к нам в гости приехала московская команда «Крылья Советов» и мы сыграли с ней две игры. Забить в них мне не удалось. Правда после игры один из тренеров пригласил меня к себе в номер отеля и сказал, что хочет пригласить меня к себе в Москву: «Я из тебя сделаю второго Боброва». Я думаю: «О, боже мой! Это во сне только может присниться». Тем не менее, я сказал тренеру: «Вы знаете, без родителей я не могу принимать такие решения». Они в итоге согласились, что я буду совмещать учебу и игру в футбол. Это был январь 1946 года.
Мне было 20 лет. Конечно, и тогда были проблемы с жильем. В итоге я поселился у Владимира Горохова. У него в подвальном помещении я проспал на темном чулане три сезона. Контрактов тогда ведь не было.
Я насколько благодарен им. Считаю, их своей семьей. Однажды я прожил в их квартире, она была однокомнатной, неделю...ко мне подходит Владимир Иванович и намекает: «Никита, жизнь такая сложная штука...» Я долго не мог понять смысл его слов, как он не выдержал и сказал: «Ты понимаешь, супружеский долг нужно выполнять»...
О переходе в «Спартак»
К сожалению, потом в 1948 году «Крылья Советов» оказались в конце турнирной таблицы и впоследствии расформированы. Игроки были распределены. Я должен был идти в «Торпедо». Тренеров, правда наших пригласили в «Спартак» - Абрама Христофоровича Дангулова и Владимира Горохова. Я, естественно, хотел пойти вслед за ними и написал заявление: «Хочу играть за «Спартак».
Однажды ранним утром меня разбудил стук в мою повальную дверь. За мной прислали машину и повезли на завод ЗиЛ. Меня отвезли туда и привели в кабинет Лихачева. Этот разговор трудно передать дословно, поскольку он был настоящим русским мужиком и порой произносил крепкий русский мат: «Да ты за кого решил там играть?». Долго он меня уговаривал играть за «индустрию», а не «тряпичников». В итоге я говорю: «Иван Алексеевич, все-таки хочу играть за «Спартак». «Да?! Ну, иди! Только помни - обратно тебе дороги в «Торпедо» не будет никогда. Даже, если у тебя вырастут пять звезд» - сказал в ответ Лихачев. Вот так я оказался в «Спартаке».
О Василии Сталине
Как только я перешел в «Спартак» мне дали комнату на улице Горького. Площадь - 15 квадратных метров. По наивности я даже и не знал, почему мне дали эту комнату - одно из трех помещений отобрали у квартиранта. А собственником квартиры был Александр Иванович Угаров - бывший второй секретарь ленинградского ОБКОМа партии. Знал бы я о том, что мне дадут помещение в квартире репрессированного политика, тогда бы отказался от жилья. В этой комнате я прожил до 1950 года, когда мы выиграли Кубок СССР. После этого я жил в квартире на Новопесчаной улице.
Те сезоны 1949-50, 1950-51 прошли очень удачно. Команда выигрывала матчи, кубки. Я за первый сезон забил 26 голов в чемпионате и пять в кубке, во втором - еще 34. И вот настал 1951 год. После сезона мы поехали отдыхать в Кисловодск. Компания - я, Игорь Нетто и Анатолий Ильин. Неделю мы отдыхали и пошли в кино. Смотрим фильм и вдруг говорят: «Симонян на выход!» Я вышел и вижу: стоят два адъютанта Василия Сталина. Они повезли меня на свою государственную дачу и стали уговаривать, чтобы я перешел в ВВС. Тогда Всеволод Бобров был их лидером. Мне пообещали, что в паре с ним мы составим сдвоенный центр нападения. Я и тут отказался, говорю: «Я никуда не поеду». Они - сволочи. Применили самый действенный прием - напоили меня. Говорят: «Слушай, ты можешь представить, чтобы командующий округа прислал военно-транспортный самолет (шесть летчиков и двух нас) и мы вернемся домой, не выполнив задание. Что он с нами сделает?! Давай, поедем!
Откажешься от перехода в команду у него?» Знаете. у меня ветер гулял в голове: «Ну, поехали!» Они привезли меня в Минеральные воды, где стоял самолет и привезли на аэродром на Ходынке, возле нынешней станции метро «Аэропорт». По прилету меня встречал подполковник Соколов. Меня повезли на Гоголевскую набережную, 7. Привезли, и тут заходит Василий Сталин. Он сел и сказал: «Я поклялся прахом своей матери, что ты будешь в нашей команде. Ты сам понимаешь, что это значит...»Я, не думая ни о каких последствиях, говорю: «Василий Иосифович, я хочу остаться в «Спартаке». Он в ответ: «Ну и иди»! Я так стремительно спустился по лестнице. Но на выходе меня вновь настигли адъютанты: «Командующий снова просит вас подняться». Он предполагает: «Возможно, ты боишься препятствий со стороны Хрящева?! Ты не беспокойся, я улажу этот вопрос». Я говорю: «Нет, Василий Иосифович! Все-таки в «Спартаке» благодаря тренерам и партнерам я состоялся как футболист. Разрешите мне остаться в «Спартаке»...
Думаю, что эта фраза его тронула. Знаете, он тут обвел своих подчиненных глазами и сказал им: «Вы слышали? Человек только что сказал мне правду в глаза». А мне добавил: «Иди, играй за свой «Спартак»! Но помни, что в любое время и по любым вопросам я тебя приму с распростертыми объятиями».
Я поехал. Вернулся в свою квартиру на Новопесчаной улице. Ждал, что за мной снова придут адъютанты и вернут на юг, но, как оказалось, напрасно. Через какое-то время раздается звонок в дверь. Стоит солдат и спрашивает: «Вы Симонян?». Я отвечаю, что да. Он протягивает мне военную форму № 28, билет на поезд в Кисловодск, причем в обе стороны. Я говорю: «Мне в один конец достаточно», а он непоколебим: «Приказ командующего!».
В общем, возвращаюсь я в Кисловодск. Захожу я в номер, и тут Игорь Нетто со своей специфической интонацией спрашивает: «Ну, где ты шлялся?» Я ему отвечаю: «Перед тобой офицер красной армии. Форма 28». Игорь косо посмотрел и сказал: «А, ну ладно! Набьют тебе морду наши болельщики - и правильно сделают!»
О материальном положении игроков
Мы тогда были и не любители и не профессионалы - не те и не другие. Мы, получается, обманывали весь спортивный мир, называясь то студентами, то слесарями, то рабочими. На самом деле никто не работал. Зарплаты тогда были небольшие. Евгений Ловчев правильно пишет в «Советском Спорте», что многое зависело от посещаемости - чем больше людей ходит на футбол, тем больше зарплата. Например, в Санкт-Петербурге на Кирова команды получали очень хорошие премиальные.
Конечно, мы получали больше, чем рабочие в среднем по стране, но меньше, чем профессиональные футболисты Запада. В частности, выиграв олимпиаду в Мельбурне нам заплатили... только суточные.
А в 1958-м году в Швеции за 11 дней сыграли пять игр одним составом без права на замены. Не так давно я рассказал об этом Мишелю Платини, на что тот ответил: «Это был каменный век!»
О связи с театром
Раньше в раздевалку к нам приходили Игорь Ильинский, Рубен Симонов, Виктор Станицын. Они так пристально смотрели за тем, мы шнуруем бутсы, поправляем форму перед выходом на поле. А почему? Потому что и футболистам и артистам нужно отчитываться перед зрителем.