На 44-й минуте матча Россия—Словакия у линии нашей штрафной встретились молодые полузащитники Головин и Шатов. Словаки в этот момент готовились подавать угловой, устанавливали мяч в сектор. Встретившись, Головин и Шатов приветствовали друг друга, вытянув руки и хлопнув ладонью о ладонь. Счет в этот момент уже был 1:0 в пользу Словакии.

 

Есть в этой микросцене, занявшей всего несколько секунд, нечто такое, что заставляет пересматривать ее раз за разом. Дело в том, что идет футбольная рубка, и сборная России стоит на краю пропасти. Назревает катастрофа. Нас бьют. Но мы видим небрежное движение рук навстречу друг другу и вальяжный хлопок ладоней. Что они хотят сказать друг другу этим жестом? Что отлично отыграли эпизод? Что все в ажуре? Что беспокоиться не о чем, что погода отличная, что они довольны друг другом, что жизнь удалась? От этой сцены на сто километров разит расслабленным самодовольством, небрежным высокомерием и пижонством.

Тут они видят, что словаки уже разыграли угловой, и бегут туда, в угол поля. Но поздно, время потеряно, и Гамшик убирает двух прибегающих к нему молодых людей, как детей. Они разлетаются от него в стороны, легковесные, неловкие, нелепые пижоны, а словак с гребнем на черепе и лицом индейского воина страшным по силе и точности ударом всаживает мяч в дальний угол ворот.

Конец. Занавес. Гамшик, давший выдающийся пас, приведший к первому голу, вторым убивает насмерть сборную Россию, эту нелепую, вялую, жалкую команду, игроки которой находятся в неадекватном состоянии, словно избалованные пирожными и конфетами дети, попавшие в уличную драку. И они не понимают, где они, что с ними и как себя нужно вести, когда вокруг носятся свирепые люди с гребнями на черепах, свистят ядрами пущенные с подъема мячи и в лицах людей вокруг сжатая отчаянная энергия.

Я пишу историю одной минуты из тысяч прекрасных минут на Евро-2016, одной минуты, которая промелькнула и давно уже забылась, но только не мной. Эта минута осталась у меня в памяти наряду с другими, самыми важными, вместившими в себя свершения футбольного гения. Таранные прорывы Левандовски, гениальный пас Бонуччи через все поле, неустанное силовое движение Шакири, безумная скорость Бэйла, бегущего так, как не может бежать человек — и в россыпи этих прекрасных минут одна, в которой два вальяжных любимца судьбы, два молодых миллионера, два человека, чья жизнь удалась, хлопают друг друга по ладоням, в то время как в двадцати метрах от них палач уже заносит топор, чтобы убить их команду.

Я этого не понимаю. Ты же проигрываешь. Проигрываешь в матче, который может решить все. Ты должен быть подобен сжатой пружине, и твое сознание должно быть ясным и четким, пусть даже пот заливает тебе глаза. В момент углового ты должен быть на правильной позиции еще до того, как они там катнут мяч, разыгрывая его, ты должен быть там, чтобы сразу прилипнуть к Гамшику так плотно, чтобы чувствовать его потную майку, ты должен не дать ему развернуться, ты должен быть там раньше, чем они разыграют и накатят свою атаку нам во фланг. Ты должен быть там, и все дела, и никаких разговоров! Но вместо этого в углу поля огромная пустая зона, и двое, не спеша закрыть ее, хлопают друг друга по ладоням, словно поздравляя друг друга с днем рождения, с хорошим приобретением новой «Феррари» или с выездом в люкс-отель на дубайский остров.

Позорники, бегите же туда, бегите туда, где Гамшик уже надвигается грозной, суровой фигурой, бегите туда, чтобы упасть ему в ноги в подкате, как это делают профессионалы защиты итальянцы, чтобы закрыть телами ворота, как это делают героические исландцы, чтобы вцепиться в него бульдожьей хваткой, как это делают польские защитники с фигурами атлетов и неулыбчивыми глазами мужчин, речь для которых в этой игре с мячом идет о чем-то очень важном.

И они бегут. Они бегут, эти фатально и навечно опоздавшие полузащитники. Бегут, чтобы картонными фигурами развалиться в стороны — Гамшику хватает одного финта на двоих, одного движения для того, чтобы уничтожить на одном метре поля сразу два молодых дарования.

Там видны не только Шатов и Головин, там еще Игнашевич, стоя в центре штрафной, подтягивает сползшие гетры, опытный, многое прошедший Игнашевич, который, конечно, понимает, что в углу, прямо перед ним, Гамшик сейчас выйдет на оперативный простор. Так отчего же центр защиты Игнашевич спокойно подтягивает гетры, ожидая атаки, а не рыкнет зверским голосом на двух пацанов, тусующихся у линии штрафной? Где страшный крик Акинфеева — чо встали, козлы, в угол бегом! — потому что вратарь должен это кричать, должен понукать пижонов, нашедших неправильное время для вальяжных приветствий. Но нет, все молчат, все заняты чем-то своим, и Гамшик свободно принимает мяч, чтобы убить их всех своим невероятным ударом.

Там, кстати, не только Игнашевич подтягивает гетры. Их подтягивает еще кто-то на передней штанге, не могу различить номер. Ах, какие молодцы, правильно, спортсмен должен быть аккуратным, форма должна быть в порядке. И хочется влезть рожей в дисплей, по плечи всунуть себя во Францию, в европейское лето, в тот уже прошедший день в Тулузе, и заорать на них всех: да забудьте вы про эти чертовы гетры, да соберите же свои мозги, да скиньте вату с души, проснитесь, взбодритесь, там Гамшик, и он идет вас убивать. И дальше у вас будут уже только поражение и позор. Но не прорвешься сквозь дни и часы в ту минуту, не достанешь криком чужие души.

Сейчас в интернете люди собирают подписи под петицией с требованием распустить сборную Россию по футболу. Правильно, а зачем она такая нужна? Зачем нужен этот напыщенный, гламурный футбольчик миллионеров, созданный властью и олигархами, которые в этом своем создании выразили свое отношение к стране. Нет медицины, но есть Халк. Пенсии ниже, чем в кризисной Греции, а зарплаты футболистов выше, чем в бундеслиге. И все это продернуто, залеплено, опутано откатами, коррупцией, уголовными ухватками, идущими с самого верха.

Весь этот футбол — одни сплошные понты. Вся властная, олигархическая Россия — это одни сплошные понты: с блатным присвистом ограбить попавшего в беду соседа, воздушной шпаной носиться над американскими кораблями, хамить всем, врать всем, вывозить из страны деньги виолончелями и спрашивать чуть не утонувших в озере детей: «Ну как поплавали?» А когда придет час отвечать, все слиняют, никого не окажется, и будет как на футбольном поле, когда все тот же мальчик Головин бродил от игрока к игроку с капитанской повязкой в руках, не зная, кому ее отдать. Как можно не знать, кто в твоей команде капитан и вице-капитан? Но мальчик не знал, он ходил меж игроков и спрашивал: «Дядь, слышь, кто у нас тут капитан? Ты у нас капитан? Он у нас капитан?»

Незабываемые моменты дарит нам комическая сборная России. Роман Широков, как-то раз назвавший словаков «колхозом» (это Гамшик, что ли, колхоз? Это Вайс, что ли, колхоз?), выходя на поле на замену в игре против сборной Словакии, при счете 0:2, смеялся на бровке. Широко улыбался своими прекрасными зубами вальяжный Роман, так, словно предстояло ему выйти не на футбольное поле в трагический момент, а на пляж, чтобы позабавиться. Не знаю, чему он смеялся. Может быть, человек с табло в руках пошутил, может быть, погода была такая хорошая, и перспективы на лето такие прекрасные, что игра гибнущей сборной России становилась как-то и не очень ему важна… Да и правда, убиваться из-за этого футбола, что ли?

Павел Мамаев, еще одно дарование, после вылета с Евро отделился от сборной, поехал в Ниццу и уже оттуда полетел в Россию на частном самолете. Мамаеву не хватило ума скромно промолчать, он словно не понимает, как должен вести себя спортсмен, потерпевший поражение, он радостно и даже с издевкой оповестил через инстаграм о Ницце и частном самолете своих болельщиков в России. Ну правильно, вы там переживайте, лохи с двумя копейками годового дохода, а я полетел на частном джете, у меня все в порядке. Лети, лети, Павел!

Да, уже идут матчи одной восьмой финала, уже поезд ушел далеко вперед, уже сборная России отправилась домой, стяжав титул одной из худших команд чемпионата, и самое время писать о выдающихся людях и прекрасных командах Евро-2016, а я все смотрю на эту удивительную и ужасную в своей откровенной нелепости микросцену, все переживаю эту минуту, потому что чувствую, что в ней спрессовалась и сконцентрировалась вся наша жизнь.