Руководитель медицинского департамента «Спартака» Михаил Вартапетов в интервью экспертам портала Бобсоккер Юрию Бутневу и Александру Просветову затронул широкий спектр вопросов. Вы узнаете, когда красно-белых проверяли на допинг, что за врачи оперируют футболистов, почему клуб расстался с диетологом и поваром, которых привлек Массимо Каррера, какой игрокам рекомендуется пищевой рацион. Предлагаем первую часть беседы, посвященную оценке травм и перспективам восстановления отдельных игроков команды. 

– Журналисты и болельщики «Спартака» были немало удивлены появлением Романа Зобнина в субботнем матче с «Тосно». Предварительный диагноз, озвученный медицинским штабом сборной России (повреждение внутреннего мениска левого коленного сустава — Прим. Ред.), не сулил ничего хорошего. Но в итоге игрок вышел на поле спустя шесть дней после травмы. 
— Врач национальной команды Эдуард Безуглов в разговоре со мной по горячим следам сразу предупредил: полной уверенности в том, что у Зобнина поврежден мениск, нет. Здесь надо сказать, что лучшим средством для постановки точного диагноза по-прежнему остается клинический осмотр вкупе с ощущениями самого футболиста. Проведя дополнительное обследование и поговорив с Романом, мы пришли к выводу, что это не хирургический случай. Травма оказалась не настолько серьезной – всего лишь небольшое повреждение боковой связки колена. Если помните, первый прогноз относительно сроков возвращения Зобнина на поле был неопределенным – от недели до месяца. К счастью, восстановление прошло по самому благоприятному сценарию. 

— Какие рекомендации дал медицинский штаб «Спартака» по участию Зобнина во встрече с «Тосно»?
— Мы не форсировали события. Каждый день решалась локальная задача: необходимо было понять, в каком объеме Роман может тренироваться. Когда убедились, что предыгровая тренировка для него не представляет опасности, можно было говорить об участии Зобнина в матче с «Тосно». Главное требование Массимо Карреры к врачам заключается в том, чтобы мы передавали ему только тех футболистов, которые готовы выйти на поле. Зобнин мог играть с «Тосно», но с небольшой поправкой — желательно не с первых минут. 

— Второй вопрос, который всех волнует: состоится ли до чемпионата мира чудесное выздоровление Георгия Джикии?
— Судя по темпам восстановления, Джикия теоретически сможет тренироваться без ограничений в конце мая или начале июня. Это, конечно, рекордно короткие сроки, но мы не хотели бы, как в советские времена, «приурочивать сдачу объекта к очередной годовщине Октября». Надо понимать, что даже если сбудется самый оптимистичный прогноз, есть еще такое понятие, как игровой тонус. У Георгия он будет отсутствовать напрочь. Нужен ли сборной футболист в таком состоянии, и оправдан ли риск? Вопрос очень сложный. 

– Важно еще, чтобы у игрока, сразу брошенного в пекло серьезных сражений, не случился рецидив.
— Конечно. Поэтому сейчас делается всё, чтобы защитник как можно быстрее вернулся в строй, но мы не подгоняем этот процесс под конкретные даты.

 — Что показало недавнее контрольное обследование Джикии в Риме?
— Оно состоялось 27 марта. Игрок прошел ряд биомеханических тестов, подтвердивших, что восстановление идет хорошими темпами. Следующий плановый визит в клинику «Вилла Стюарт» предстоит в конце апреля. 

– Вы специально устроили поездку Джикии в Рим таким образом, чтобы он оказался там в одно время с Ананидзе?
— Нет. Скорее, это Джано приурочил свою травму к визиту одноклубника в Италию. Разумеется, это всего лишь грустная шутка…

 — Не слишком ли часто Джано получает травмы? 
— Часто, но травмы, замечу, все разные. И серьезных проблем со здоровьем у Джано до недавнего времени не было. Конечно, разрыв крестообразной связки – это очень неприятная травма. Единственный позитивный момент заключается в том, что в коленном суставе было мало крови. Операция продолжалась всего 34 минуты — это очень быстро. Радует и то, что уже в первые дни после хирургического вмешательства игрок смог потихоньку разрабатывать колено. Надеюсь, что восстановительный процесс пройдет без осложнений и займет, быть может, даже меньше шести месяца.

— Вы видели эпизод товарищеского матча между сборными Грузии и Литвы, который стал роковым для Джано?
— Пересматривал его несколько раз. При розыгрыше углового Джано пытался ударить через себя, и в этот момент у него поехала опорная нога. Травма на ровном месте.
 

— Именно. В нынешнем сезоне уже пять футболистов «Спартака» оказались вне игры из-заразрыва крестообразных связок – Зобнин, Тимофеев, Тигиев, Джикия и Джано. По статистике 1/3 от общего количества подобных травм в РФПЛ в сезоне 2017/18 приходится на долю нашего клуба. Конечно, у нас это вызывает большую озабоченность. Анализируем ситуацию со всех сторон, сравниваем с европейской и мировой статистикой, собираем мнения известных хирургов. Но вывести какую-то закономерность пока не удается. Как показывает практика, крестообразные связки рвутся и на плохом газоне, и на хорошем, и даже на идеальном, как было в случае с Кокориным. Плюс Джано и Кокорин получили одинаковые травмы в самом начале матча, когда об усталости не может быть и речи. В общем, у врачей пока нет однозначного ответа на вопрос, что же является причиной «крестов». Хотя факт остается фактом: за последние 10 лет количество таких травм выросло многократно. Одно из распространенных мнений, которое я тоже разделяю, заключается в том, что связки колена могут не выдерживать современных скоростей и градуса борьбы. Биомеханика коленного сустава такова, что крестообразная связка у футболистов является самым уязвимым местом. Человек не создан для того, чтобы делать что-то с мячом ногами. В нем это не заложено природой. Возможно, сегодня мы подошли к той черте, когда природа начинает намекать, что пора умерить нагрузки. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов такие факторы как экология и питание. Особенно они важны в раннем возрасте, когда организм будущего футболиста только формируется.

 — Неправильная физическая подготовка или недостаточное восстановление могут спровоцировать проблемы с коленями?
— Нет, это ведь не мышечные травмы. К тому же теряем футболистов не только мы, но и ведущие клубы мира, которые трудно заподозрить в том, что у них неправильная методика тренировок. 

— Самое время озвучить вопрос одного из наших пользователей. Он обратил внимание, что всем игрокам «Спартака», у кого в этом сезоне случились «кресты», от 22 до 25 лет… 
— Мы снова возвращаемся к теме экологии и правильного питания. А теперь давайте вспомним, в каких условиях росло поколение начала и середины 90-х годов? 

– Давайте вернемся к персоналиям. Как себя чувствует Кутепов, которому потребовалась медицинская помощь в конце матча с «Тосно»? Не хотелось бы потерять еще одного защитника сборной России…
— Слава Богу, у Ильи только ушиб. Он полетит в Самару на кубковый матч с «Крыльями Советов».

 — С чем связаны необычные травмы Зе Луиша? Может, он тоже в детстве недоедал?
— У Зе Луиша прекрасные физические данные. Он атлет от природы, но для футболиста это не всегда хорошо. Если не вдаваться в медицинские подробности, у нападающего сборной Кабо-Вердеперекачены мышцы живота, от чего он периодически страдает

 — Некоторые сравнивают Зе Луиша с Маратом Измайловым — очень талантливым и при этом мнительным игроком.
— Мнительность — не совсем правильное слово. Скорее, стоит говорить о болевом пороге. Он у футболистов разный. У Зе Луиша болевой порог таков, что в ряде случае при незначительном повреждении он не может полноценно тренироваться. В то же время другой футболист с такой же травмой даже не обратится к врачу. 

– Такая особенность организма может негативно отразиться на дальнейшей карьере кабовердианца?
— По медицинским показаниям ничего фатального с Зе Луишем не происходит. В данный момент он абсолютно здоров.

 — У Таски воспаление хитрости или он действительно часто болеет?
— Сейчас с Таски всё в порядке, он готовится к игре с «Крыльями». Хочу сказать, что Сердар всегда первым приезжает на базу и последним уезжает. Он очень внимательно относится к своему здоровью. Временами, может быть, даже чересчур внимательно. Но обвинить Таски в симулировании травм или уклонении от своих обязанностей я не могу. Он – большой профессионал.

- Почему «Спартак» сотрудничает именно с римской клиникой? Раньше клуб отправлял игроков на операции в Германию.
- Мы никогда не замыкались на одной клинике, а при выборе партнера не реагировали на вывеску. Стремились найти хирурга с большим опытом и убедиться в том, что техника его операций позволяет как можно быстрее и безопаснее восстанавливать игроков. До 2013 года, когда резко подскочило число серьезных травм колена, «Спартак», действительно сотрудничал с Германией. Не могу оценивать всех немецких врачей, но, к сожалению, некоторые проведенные в этой стране операции дали рецидивы и осложнения. Тогда в клубе еще не существовало медицинского департамента, как такового, и одной из причин его создания было желание клубного Совета директоров внести ясность, куда и в каких случаях мы направляем футболистов на операции.

На римскую клинику «Вилла Стюарт» мы вышли в некоторой степени случайно. Но после того, как в ней прооперировали двух-трех футболистов, как мы сами побывали в операционной, пообщались с врачами и непосредственно с профессором Пьер-Паоло Мариани, пришли к выводу, что на сегодняшний день это учреждение нас полностью устраивает. К тому же у нас установился очень хороший контакт с итальянскими врачами. Присутствие наших представителей в операционной не только разрешается, но и даже приветствуется.

Клиника заточена под раннее восстановление игроков. Реабилитационный период в ней начинается даже за день до операции: уже тогда физиотерапевты и реабилитологи предлагают травмированному футболисту определенные упражнения. Немаловажно, что это одна из немногих клиник в мире, которая аккредитована ФИФА в качестве центра спортивной медицины и хирургии.

Вместе с тем у нас есть утвержденный Советом директоров список лечебных учреждений, с которыми мы можем сотрудничать. Он включает клиники в Испании, США, Финляндии. Но от добра добра не ищут. Пока мы довольны результатами. Причем, в ряде случаев профессору Мариани пришлось переделывать за предшественниками, чего хирурги не любят. Однако даже в таких сложных случаях он блестяще справился с задачей.

- Мариани разбирается в футболе?
- Как он сам признается, болеет за все команды, в которых играют его бывшие пациенты, хотя, наверняка, при таком подходе ему иногда сложно сделать выбор. К клинике прикреплена «Рома», а Тотти был ее почетным пациентом. Терапевтическое отделение выглядит как зал в музее истории футбола. Стены увешаны футболками игроков. Итальянцы вообще, как известно, страстные любители футбола. Недавно мне прислали ролик: врачи в операционной одним глазком следят за прямой трансляцией матча, а после гола слегка подпрыгивают от радости.

- Главное, чтобы скальпель от восторга не бросали. Вы же упомянули создание в клубе медицинского департамента. Кто в него входит?
- Департамент объединяет три команды – основную, молодежную и «Спартак-2», а также Академию. Это 21 работник медицинского персонала, включая девятерых врачей.

- Получается примерно так, как в ведущих клубах на Западе?
- Когда набираемся наглости, сравниваем свою структуру с «Баварией».

- А в чем отличия?
- У нас внутри команды – не знаю, хорошо это или плохо - больше присутствует врачебный уклон. В западноевропейских клубах врачи в основном работают как консультанты. У многих свои клиники. В команду они приезжают по мере надобности. А текущие вопросы решает физиотерапевт.

Кроме того, у европейцев все запротоколировано. Ни шагу без МРТ, рентгена, компьютерной томографии – и иногда врачи оказываются в плену обследований. Ведь никакой МРТ не является заключительным диагнозом. Он должен быть в голове у врача. Есть сколько угодно примеров того, как на МРТ был один результат, а хирург увидел совсем другую картину. Наши врачи при неплохом базовом медицинском образовании еще с советских времен больше привыкли думать, полагаться на собственный опыт, практику, интуицию, чем на инструментальные методы обследования.

- Представляется, что это в российской медицине повсеместно, а не только в футболе.
- Да, это везде. Много лет я работал на скорой. Иностранцы поражались нашим спецбригадам. «Это же так дорого отправлять на вызовы высококвалифицированного врача! У нас экстренную помощь больному оказывают парамедики (общее наименование, включающее в некоторых странах и дипломированных врачей, но чаще имеются в виду фельдшеры – Прим. Ред.), после чего человека доставляют в больницу».

- Стоит ли в связи со сказанным пользоваться услугами итальянских, немецких и прочих зарубежных клиник?
- У нас есть руки, но к ним надо еще приложить оформление. Оборудование, стены, реабилитация – нам этой цепочки не хватает. Плюс есть такой фактор, как престижность. Если вы скажете легионеру, который стоит 20 миллионов евро, что в случае травмы его будет оперировать в скромной больнице российский хирург, подозреваю, это не вызовет у игрока восторга. Ему же подобает лететь в Барселону, Рим или Мюнхен, а не ехать, допустим, в Химки.

Хотя есть такой замечательный врач – Сан Саныч Барков, который у нас всех молодых игроков, начиная со «Спартака-2», оперировал. Например, Ване Хомухе, получившему около года назад серьезный перелом, отлично операцию сделал. Пусть Центру Минобороны России, в котором работает Барков, лоска и не хватает.

Впрочем, у нас можно найти и клинику с шикарными палатами и ценами выше, чем в Западной Европе. Все в коврах и мраморе. Вопрос в том, какие там специалисты. Такие, вот, противоречия.

- Встречаются ли игроки, которые более или менее разбираются в медицине и даже сами себе ставят диагноз?
- Футболисты часто подсказывают врачу, и, между прочим, опытный специалист должен внимательно относиться к сбору и обработке информации, оценивать жалобы. Но сам себя пациент все равно не вылечит. Другое дело, что у некоторых игроков жены с медицинским образованием. Так, у Дениса Глушакова супруга – стоматолог. Конечно, она может в домашних условиях провести назначенные процедуры. А Артем Ребров, между прочим, по образованию ветеринар. Мы часто шутим, что из-за футбола страна лишилась Айболита.

- Прибавляется ли у вас с каждым годом работы?
- Год на год, если брать статистику травматизма, не приходится. Но работа находится. Есть много организационных вопросов, которыми приходится заниматься. Начиная с формирования бюджета и его защиты, заканчивая медицинским комитетом РФС, в который я вхожу. Мы традиционно устраиваем два раза год на нашем стадионе международную школу-семинар по спортивной медицине, читаем лекции по медицинской подготовке для стюардов. Все это отнимает время.

Ответственный участок работы – тщательные обследования новичков перед подписанием контракта. С одной стороны, разработана стандартная схема предконтрактного обследования, которое можно провести и в Европе, и в России. Удовольствие недешевое, но эта процедура дает 95-процентную гарантию, что вы не купите больного футболиста.

С другой стороны, я отвечаю головой, чтобы не случилось ошибки. В ряде случаев приходилось писать отрицательное заключение. Это один из самых тяжелых моментов в моей работе, поскольку понимаю, что могу сломать карьеру футболисту, особенному молодому. При этом ни сам футболист, заинтересованный в подписании контракта, ни его представители и родственники, обычно не признают наличие проблемы. Нужно веско аргументировать, что на данный момент соглашение невозможно.

- Но ведь такие вещи не обнародуются…
- Ни в коем случае. Однако земля слухами полнится, а люди невольно задаются вопросом, в чем причина отказа.

- Бывали пограничные случаи, когда приходилось брать ответственность на себя?
- У меня были сомнения насчет Юры Мовсесяна. Всегда очень сложно давать «добро» на подписание контракта с футболистом, который недавно перенес операцию, пусть даже по поводу банального повреждения мениска. Ты понимаешь, что через месяц человек будет практически здоров, но в восстановительном периоде всегда заложен риск: вдруг что-то пойдет не так. С таким риском мы столкнулись, когда брали Сердара Таски. Игроку предстояла операция, и это обстоятельство на переговорах со «Штутгартом» стало козырной картой, позволившей снизить цену.

- Когда игрок получает травму, какой вопрос в первую очередь задает врачу тренер? Его, наверное, интересует прогноз, сколько времени займет восстановление?
- Зависит от тренера. Некоторые говорят: «У меня такое было». И дают собственный прогноз. В целом же, конечно, прежде всего интересуют приблизительные сроки выздоровления.

Вообще очень важно, чтобы во взаимоотношениях тренера и врача было полное доверие. Дискуссии могут быть. Плохо, если тренер не доверяет врачу, а врач ожидает отрицательную реакцию, поскольку у него есть негативный опыт общения. Такое бывает в командах. Пример – «Бавария», где уволили врача Ганс-Вильгельма Мюллера-Вольфарта. Человек сорок лет проработал в клубе, а Хосеп Гвардиола попросил его на выход, так как ему казалось, что тот затягивает сроки лечения игроков. После ухода Гвардьолы легендарный врач вернулся в клуб, но в качестве консультанта, так что теперь он не играет столь же активную роль, как прежде.

А бывает и другая ситуация. Все бросились защищать Еву Карнейро, с которой отказался работать Жозе Моуринью. Но я полностью на стороне тренера, потому что в футбольной команде врач-физиотерапевт должен знать и понимать футбол. Ева же на последних минутах выбежала на поле без особой необходимости, чтобы оказать помощь Эдену Азару, после чего игрок был обязан покинуть поле. А у «Челси» ранее уже был удален футболист, и некоторое время команде пришлось держать оборону вдевятером.
 

- Там несколько другая ситуация. На последних минутах у Боккетти была разбита голова, и ему требовалась перевязка. Судья дал указание игроку покинуть поле. Тем временем Дзюба забил гол, и «Спартак» в меньшинстве упустил победу - 2:2. Все были раздосадованы и посчитали, что виноват врач. Но его единственная ошибка состоит в том, что нужно было, невзирая на арбитра, перебинтовывать игрока на поле даже ценой какого-то наказания. Он же, как дисциплинированный человек, увел Боккетти за лицевую линию.

- Как часто футболистов «Спартака» проверяют на допинг? Ведете ли вы в команде разъяснительную работу, учитывая, что проблема обострилась?
- Мы ее проводили всегда. Без ведома врача ни один футболист не может принять даже самую безобидную, казалось бы, таблетку. Так было и до волны допинговых скандалов, так обстоит дело и сейчас. Разница в том, что проверки на допинг участились. Но нас это не возмущает и не раздражает. Напротив, даже радует. Думаю, и футболисты проверки воспринимают адекватно. Систематически двоих футболистов из команды выборочно проверяют после матчей. Кроме того, дважды в этом году, когда возобновился чемпионат России, на клубную базу приезжали допинг-офицеры и брали пробы сразу у десяти человек.

 

- Это были инспекторы ВАДА?
- Подрядчики РУСАДА из шведской компании IDTM. Наше агентство, как известно, на сегодняшний день не восстановлено в правах, так что не имеет права самостоятельно делать заборы. Но у РУСАДА есть договор с IDTM, представители которой наведывались и в национальную сборную.

К слову, РУСАДА запустило сейчас очень хорошую образовательную программу и для врачей, и для тренеров с футболистами. Любой человек может в режиме онлайн пройти курс и получить сертификат. У нас весь медицинский персонал его прошел.

В принципе допинг в футболе – это или глупость, или халатность. Он не может носить целенаправленный характер в силу специфики этого вида спорта. Один использовал мочегонный препарат для сгонки веса, забыв, что он запрещен, другой не проверил биодобавку. Между тем около 30 процентов биодобавок на рынке могут в той или иной степени содержать запрещенные вещества. Поэтому мы пользуемся только проверенной продукцией от одного и того же поставщика, который имеет антидопинговый сертификат.

В случаях с мельдонием имела место небрежность. Дело доходит до абсурда: у одной известной спортсменки огромный штаб специалистов, которые должны следить за списком запрещенных средств. Как же можно было допустить, чтобы она продолжала принимать препарат, который попал под запрет? У меня это в голове не укладывается. В футболе нарушения происходят или по недоразумению, или потому, что игрок решил на досуге что-то покурить.

- Считаете, что допинг в футболе совсем не нужен, потому что, грубо говоря, отключаются мозги?
- Философский вопрос. Думаю, что допинг вообще не нужен в спорте, потому что это мошенничество, и за него надо сажать в тюрьму. Это моя принципиальная позиция. А в футболе нужно сохранять свежую голову, координацию движений. Недостаточно пробежать полтора десятка километров, как лось, и не устать. Важно еще видеть ворота, соперника, ситуацию на поле. Все это несовместимо со стимуляторами, вызывающими прилив дополнительных сил.

- Знаем, что отпуск во время паузы в сезоне вы провели в Индии, где изучали аювердическую медицину. Расскажите, пожалуйста, об этой поездке.
- Действительно, побывал в Гоа и соединил приятное с полезным. Мы стараемся использовать в нашей фармакологической программе природные натуральные препараты. И это не дань моде. Я действительно верю в аюрведическую медицину, и мы охотно пользуемся ее отдельными элементами. Некоторые путают ее с гомеопатией, хотя ничего общего нет. Аюрведа – это древнейшее направление индийской медицины, которое за основу берет только натуральное сырье. При этом разработанная совместно с англичанами и американцами индийская фармакология имеет хорошую технологическую базу.
 

- Хочу расставить точки над i. Специалист по спортивному питанию Сара Фабрис и шеф-повар Вальтер Дри были приглашены в феврале прошлого года по рекомендации Массимо Карреры, и мы прекрасно с ними сотрудничали. Поначалу, правда, были некоторые шероховатости. Не все понимали требования диетолога. Все-таки это не очень популярная у футболистов фигура, потому что от нее исходят разные ограничительные меры в питании, контроль состава и массы тела, разговоры о лишнем весе и диетах. Но постепенно, шаг за шагом футболисты стали понимать, что все это для их же блага, ради повышения выносливости и работоспособности. В общем, мы взяли самое лучшее, что могли, от итальянских специалистов. Когда же подошел к концу срок действия их контрактов, было принято решение соглашения не продлевать, потому что дальше начиналось топтание по кругу. Соответствующая работа уже была налажена. Тренер понял, что есть более важные вещи, на которых надо акцентировать внимание, и принял решение о расставании. Никакой сенсации в этом нет. Причем, клуб ничего, кроме благодарности, к Саре и Вальтеру не испытывает.

- На кого теперь возложены их функции?
- У нас есть российский повар Вячеслав Мульченко, который был в «Спартаке» и до итальянцев и, кстати, по совместительству работает в сборной. А функции диетолога выполняет, как это и было всегда, главный врач, то есть я.

- Вы лично что-то новое благодаря итальянке узнали?
- Новые походы в технологии приготовления блюд. Но это не революция. Сейчас вообще секретов нет. Информацию о самых последних разработках достаточно легко можно получать из открытых источников. Только надо уметь отделять модные разработки от эффективных. Например, сейчас модно вегетарианство, вегантство (наиболее строгая форма вегетарианства – Прим. Ред.), сыроедение, но это абсолютно не походит для футболистов, испытывающих высокие нагрузки. Как жестко пошутил директор римской клиники, «если у вас повар в команде вегетарианец, его надо убить».
 

- Как в любом виде спорта, требуется сбалансированность по белкам, жирам и углеводам. Одно и то же блюдо – макароны – может быть приготовлено по-разному. В одном случае будет полезно, в другом - нет.

- Какие же макароны полезны?
- Главное, чтобы они были изготовлены из твердых сортов пшеницы.

- Какие блюда исключил из рациона Каррера?
- Все жареное на масле, в том числе яичницу, а также сосиски. Удалось отстоять традиционные русские супы и борщ, на которые были покушения. Итальянцы не понимали, зачем в преддверии игры мы кормим футболистов горячей водой. Мы стараемся находить разумные компромиссы, потому что, помимо полезного и здорового спортивного питания существуют привычки, пищевые пристрастия и традиции. Нужно выдерживать баланс. Если костяк команды составляют русские футболисты, то не стоит их лишать в день игры бульона с фрикадельками.

- После игры даете игрокам пиццу?
- Она распространена во всех игровых видах спорта, как простое средство восполнить потерю энергии. Ею кормят, в частности, хоккеистов НХЛ. У нас тоже раньше по стереотипу была пицца с пивом. Но сейчас переориентировались на спагетти. Кроме того в раздевалку привозят особую выпечку, которую готовят на базе по итальянским рецептам. Она позволяет пополнить дефицит углеводов.
 

- От пиццы отказались из-за теста?
- Да. Нам рекомендовали перейти на спагетти.

- Распространяются ли пищевые ограничения на юных футболистов, включая воспитанников Академии.
- Ее повара консультируются с нашими. Но и Институт питания, про который иногда у нас незаслуженно забывают, тоже работает в этом направлении. Благодаря нему у нас есть разработки для разных возрастов.

- Футболисты, появившиеся на свет в 90-е годы, как вы говорили, частенько травмируются. Сейчас же питание населения в целом улучшилось. Значит, положение изменится?
- Теперь структура питания – качество и состав продуктов - значительно изменилась в лучшую сторону. Увы, хуже стало с экологией.

- Известно, что после игры современные профессиональные футболисты погружаются в холодную воду, в которой даже плавает лед.
- После тренировок тоже. Это процедура для восстановления сосудов и мышц ног. У нас в раздевалке на стадионе создан мини-бассейн из алтайского кедра, который замечательно пахнет. Купель есть и на базе в Тарасовке, но не деревянная, а выложенная кафелем. А на сборах используем бочки. Даже закладываем их в техническое задание к организаторам.

- Есть ли прямая зависимость между количеством травм и организацией тренировочного процесса?
- Когда речь идет о «крестах», нет. А вот мышечные повреждения могут возникать в связи со сменой методики тренировок. При всей внешней похожести у каждого тренера свой подход и в зависимости от него варьируется нагрузка на отдельные мышцы. Поэтому мы в своем кругу шутим, что к тренеру по физподготовке надо относиться как к жене - бережно и менять как можно реже.